Грех – имя твое, женщина  - Степанида Воск

Кажется, я кричала. По крайней мере, пришла в себя в тот миг, когда Герман меня успокаивал, говоря ласковые слова, и гладил по голове и спине.

— Я тебя разбудила? — за окном едва брезжил рассвет. Похоже, что прошло не так много времени с момента как я уснула.

— Нет. Я не спал.

— А почему? — спросонья мне было невдомек, что тревожило Макарова, не позволяя уснуть.

— Все-то тебе надо знать. Спи. Еще рано, — и мужчина поцеловал меня в макушку, притягивая к себе поближе.

Я заерзала на месте. После приснившегося кошмара было как-то страшно вновь погружаться в царство Морфея.

— Мне кажется, что тебе лучше не двигаться, — выдохнул мне в ухо Макаров.

— Это еще почему? — я специально еще раз повторила движение.

— А иначе я начну к тебе приставать, — и в подтверждение своих слов Герман положил руку мне на грудь. Приятное тепло начало расползаться лучами в разные стороны от места прикосновения.

— Ты знаешь, наверное, я буду не против, — выдала, на секунду задумавшись.

— Ну, берегись, — мужчина развернул меня так, чтобы ему было удобнее ласкать мое тело.

— Давно бы так. А то только угрожает, — я потянулась к губам Макарова, желая ощутить их вкус.

Мужские руки заскользили по плечам, принялись сжимать грудь, оглаживать бока. Я млела под нежными прикосновениями, но чего-то во всем этом мне не доставало. Ласковые поцелуи сменялись один за другим, а мне хотелось укусить мужчину, что я не долго думая и сделала.

— Ты чего? — удивился Макаров, приподняв голову. До этого я никогда не вела себя агрессивно, а тут как будто с цепи сорвалась. В душе разрасталось желание кусаться, царапаться, а еще мне хотелось, чтобы Герман поддержал инициативу, ответив.

— Ничего, — признаться в собственном желании было стыдно, вбитые годами правила поведения, гласящие, что женщина должна быть всегда ведома, не давали возможности честно признаться в своих потребностях.

Герман продолжил медленно, но верно возбуждать меня. Впрочем, мне много не требовалось, спустя несколько минут я уже пыла, желая ощутить чувство удовлетворения, которое мне мог дать только Макаров.

На интуитивном уровне чувствуя, что я готова, мужчина накрыл мое тело и устроился меж разведенных бедер.

Я уже предвидела, как эрегированный член проникнет в мое естество, а его хозяин начнет совершать размеренные движения. У Германа был минорный настрой и именно так он вел себя в постели. А я же так не желала. Мне хотелось какой-то остроты, перчинки. Вот только как об этом сказать я не знала.

Чтобы хоть как-то удовлетворить собственную потребность, обвила ногами торс мужчины, чтобы изменить угол проникновения, но и этого мне оказалось не достаточно. Шли минуты, и вроде бы Герман делал все как обычно, время от времени меняя темп, позы, а удовольствия я все не получала. От бессилия хотелось завыть… или признаться в собственных желаниях.

Но как? Этого я не знала.

Мне захотелось хоть как-то выплеснуть накопившиеся эмоции, ногти сами собой впились в обнаженную спину Макарова. Кажется, я перестаралась, а кроме того задела, хоть и поджившую порядком рану на боку. Мужчина застонал, но не от удовольствия, а от боли.

— Ах, ты так, — рыкнул он. — Хочешь погорячее? — чуть не выпалила «да». Впрочем, этого уже не требовалось. В мгновение ока я была перевернута и поставлена на четвереньки. В этот раз мужчина со мной не церемонился, проникая сзади. Я даже почувствовала легкую боль, когда Макаров, засунул в меня свой совсем не маленький член. Стон наслаждения сорвался с моих губ, стоило мужчине ухватить меня за волосы и начать с силой вбиваться в разгоряченное тело. Вот теперь все встало на свои места. Хватило нескольких толчков, чтобы ощутить приближение оргазма, лавинообразно захватившего все мое естество. Лишь после моей разрядки Герман позволил себе кончить. Мы как стояли на четвереньках, так и рухнули после пережитого наслаждения.

— В следующий раз, когда захочется чего-то этакого, лучше скажи, а не дырявь мою шкуру, — шепнул мужчина. — Терпеть не могу, когда меня царапают.

— Буду знать. В следующий раз наточу ногти поострее, — довольно улыбнулась в ответ.

Все же приятно иметь дело с умным мужчиной. Вроде бы ничего не сказала, а он и без слов все понял.

***

— А молоко у тебя есть? — спросила, заглядывая в холодильник.

— Сейчас посмотрим, — со спины подошел Герман и, приобняв меня, принялся разыскивать глазами искомое. — Похоже, что нет.

— Блин, — протянула. — А я так хотела выпить зеленого чая с молоком.

Все утро мы с Макаровым делали вид, будто ничего не произошло накануне. По поводу прилета Слюсаренко не было сказано ни слова. По настоянию Германа я позвонила на работу и взяла отгулы, скопившиеся за время работы сверхурочно. Пришлось сослаться на плохое самочувствие и якобы подхваченный кишечный грипп.

— Значит, будет тебе зеленый чай с молоком, — уверенно произнес мужчина, захлопывая холодильник. — Супермаркет всего в паре шагов. Так что я одной ногой там, другой здесь.

Герман развернул меня и заключил в свои объятья, потеревшись своим носом о мой.

— Я быстро, — мужчина чмокнул меня в лоб.

Все утро Макаров был напряжен, словно натянутая струна, однако пытался не показать своего состояния. Я не меньше его волновалась, ожидая какие последствия окажутся в результате принятого решения уйти от Слюсаренко.

— Я с тобой, — меньше всего мне хотелось оставаться одной в огромной квартире. Почему-то она не казалась надежным убежищем. Может потому, что я чувствовала себя в ней гостьей.

Макаров понимающе посмотрел на меня и кивнул в знак согласия.

Мы быстро собрались и как школьники, держась за руки, вышли из дома. Всю дорогу до магазина не размыкали рук, отчего были награждены удивленными взглядами прохожих. В последнее время не часто встретишь парочки, держащиеся за руки. Все-таки мы были далеко не дети. Ощущение руки Германа в моей дарило некое успокоение. Я хотела верить, что мужчина в состоянии меня защитить.

В магазине мы купили не только молоко, но еще много чего. Макаров заявил, что свежие булочки будут как нельзя лучше подходить к моему чаю. А к булочкам прилагался контейнер с икрой, пачка масла, кусок сыра, фрукты и десяток других продуктов без которых завтрак, по мнению Германа, был не завтрак.

Заботы о насущном на время отодвинули в сторону проблему, связанную со Слюсаренко. В магазине мы шутили с Макаровым и вели себя легкомысленно, как будто ничего не происходило.

Наша беззаботная жизнь закончилась перед домом Макарова. Прямо под подъездом, перегородив дорогу, стоял внедорожник Слюсарено. Не заметить его было практически не реально.

— Вот и выпила я чай с молоком, — еле слышно прошептала я, сжимая руку Германа.